И.А. Ефремов — Ю.А. Орлову

Главный лагерь экспедиции на Нэмэгэту

1 июня 1948 г.

Глубокоуважаемый Юрий Александрович!

Я получил Ваши телеграммы в Далан, как и естественно, с большим запозданием и должен признаться, что они вовсе меня не обрадовали. Странно, но почему-то в экспедиции всегда получается так, что из ин[ститу]т[а] получаешь известия преимущественно неприятного толка...

Если Ваша телеграмма о сроках приезда не переврана и Вы с Флеровым действительно можете приехать только в июле, то, разумеется, ни о какой серьезной работе с вами не приходится говорить.

Маршрут в Заалтайскую Гоби будет исполнен, Нэмэгэту прикончено, и мы все переберемся в менее типично гобийские места. В них, пока Флеров сможет нас достигнуть, останется месяца полтора работы — для такой прогулки считаю приезд Флерова ненужным и возиться с лишними людьми не буду. Посему поездку Флерова придется отменить. Там разберемся с Вами в причинах, почему так нелепо получилось.

Что до Вас самого, то, конечно, все мы всегда будем рады Вашему приезду и возможности проветриться на степных просторах. Поэтому Вы выезжайте при первой возможности, но известите заранее в Далан, с учетом того, что телеграммы смогут нас достигнуть не ранее 10 июля.

Мои планы пока остаются неизменными — сегодня едет в Улан-Батор Рождественский, который отправит все письма и телеграммы и вывезет из Улан-Батора срочно необходимые нам вещи и бензин. Он вернется в лагерь около 15 июня, и мы с ним немедленно выступим в далекий западный маршрут, который рассчитываем завершить в месяц. За это время Эглон со всем остальным составом будет продолжать раскопки в Нэмэгэту и примерно к 10 июля вывезет лагерь в Далан. Оттуда около 15 июля, к нашему возвращению, мы переедем в район Орок-Нура, где будут раскапываться местонахождения млекопитающих, а также Оши. Туда, видимо, Вам и придется выехать по прибытии. Поддерживать регулярное сообщение с Улан-Батором нам сейчас необычайно трудно, по дьявольски плохой дороге — единственной, которую удалось найти после долгих трудов из котловины Нэмэгэту. Сейчас в Улан-Батор будут привезены следующие девять тонн наших сборов (3 с Баин-Дзака и 6 с Нэмэгэту). В июне месяце мы будем вывозить коллекции только в Далан, и связи с Улан-Батором у нас не будет до первой декады июля.

Таковы планы. Лишне говорить, что никаких других сотрудников к шапочному разбору также не требуется. Обойдемся и выполним задание с наличными силами, потому что всякий новый приезжающий — это возня в Улан-Баторе, с которым мы не можем быть постоянно связанными, возня, не оправдывающаяся той пользой, которую может принести оный человек в конце работы, когда самое тяжелое уже будет позади.

А трудностей у нас немало — погода с бурями, сменяющимися зноем и холодом, плохая вода, частые заболевания людей и, главное, неимоверно трудное передвижение по котловине и в районе раскопок — последнее попросту опасно.

Очень хитрое местонахождение, оказывается, Нэмэгэту. Мы переоценили распространение костеносных пластов в прошлом году весьма значительно, считая весь бедленд костеносным, в то время как костеносна только его западная часть, где проходит огромное русло древнего потока, врезанное в мертвые озерные отложения. Развалившихся скелетов, размытых на склонах, найдено еще больше десятка, а вот целое-то, скрытое в пластах, может быть обнаружено с очень большим трудом. Дело в том, что по гигантским размерам скелетов пустые участки костеносных пластов между ними также очень велики. Поэтому раскопки здесь должны быть целыми карьерами, на что, конечно, наших сил не хватит, и вообще я пришел к убеждению, что при таком рассеянном залегании нужны гораздо более мощные предприятия, которые нам не по зубам. Пока, в результате 20 дней поисков, пробных раскопок и извлечения наиболее полного [скелета], есть прекрасные сборы, но еще ничего сенсационного, вроде полного огромного скелета, что ли. Сейчас заложены подающие надежды раскопки на ужасных отвесных кручах, где слабонервный человек моментально <...> вниз и каюк ему. Положение таково, что требует моего постоянного присмотра и всевозможных доисследований, поэтому я прочно буду здесь до самого выезда в маршрут. Нэмэгэту — вовсе не легкий клад, а местонахождение такое, что требует уймы труда для получения приличных результатов. Исследованы также Гильбэнту и Алтан-Ула. Первое — чепуха, а второе, пожалуй, побольше Нэмэгэту, но еще более труднодоступно для машин. Там мы тоже покопаем всерьез.

Шофера Петрунина придется, видимо, отправить в Союз — возобновилось нагноение в ампутированном пальце и он выбыл из строя. Если не поправится в ближайшее время, придется ему уезжать. Возможно, что придется уехать и Новожилову — как только минует острая необходимость в нем — развалился совершенно в здешнем климате и психически деморализован множеством скорпионов. Эглон был так подавлен снижением своей зарплаты по телеграмме Тимошевской, что собрался в Союз. Ну, я, конечно, его не отпустил, но положение бедняги в самом деле неважно — он поизрасходовался в расчете на одну ставку, а теперь неизвестно, как выходить из положения. При его безусловно старательной работе такая оценка его трудов (от кого бы она не исходила) переносится им очень болезненно, и по-человечески его жаль. Неужели нельзя было ничего сделать в этом отношении?

Остается еще сказать о нужном нам снаряжении. Очень печально, что самолетом 23 мая не вышло выслать все по последнему списку, но это уже слишком долгое путешествие того письма. Теперь необходимо послать как можно скорее все недосланное нам — гвозди, клей, лекарства, фото нам нужны позарез, до чрезвычайности!!! И без того в Заалтайскую Гоби идем без зоологического снаряжения, без надежных фотоаппаратов, а через две недели у нас не будет ни одного гвоздя, чтобы заделать ящик.

О запасных частях я и не говорю.

Сейчас в Гоби горит электричество, и наш приемник дает нам столь важную связь с внешним миром. Движок тоже оказался несусветным говном, но только после усилий наших механиков возродился вновь и работает удовлетворительно. Среди всех шоферов выделяется Безбородов — золотые руки в полном смысле этого слова, кажется нет такой вещи, которую он не смог бы починить. Недавно он ликвидировал очень серьезную поломку Студебеккера — в капитально отремонтированном моторе оказались железные подкладки под подшипниками — подсудное дело. Подшипники и полетели в момент подъема на Гурбан-Сайхан. Как человек Безбородов очень хороший — спокойный, серьезный, добрый, настоящий тип старого питерского рабочего. Я подговариваю его поступать к нам в музей механиком — это было бы превосходно, а он уже стар крутить баранку. Если бы он согласился, то нужно приложить все усилия, чтобы заполучить его в штат.

Ну, о всех этих делах — приедете — поговорим.

Что нужно обязательно выяснить до Вашего сюда приезда — это характер оставления здесь машин и снаряжения на зиму, какова процедура, кому бы можно и кому нельзя сдать на хранение и т. п. Также нужно заранее исхлопотать вагоны: три вагона крытых на октябрь месяц, начиная с первой декады. При этом нужно твердо узнать через министерство — нельзя ли эти вагоны получить на станцию Сухэ-Батор, а не Наушки. Таможенное разрешение на пропуск без досмотра также должно быть оформлено к сентябрю месяцу и никак не позднее.

Впрочем о всех делах все равно не напишешь — перечисляю только наиважнейшие, с остальным будет видно.

Не откажите передать привет всем товарищам по работе.

С искренним уважением и приветом

И. Ефремов

И.А. Ефремов в Гоби (1948 г.)

И.А. Ефремов на раскопе в Нэмэгэту (1948 г.)

АРАН. Ф. 1712. Оп. 1. Д. 96. Л. 81—82. Авториз. машинопись.