И.А. Ефремов — Ю.А. Орлову

Улан-Батор

14 марта 1948 г.

Дорогой Юрий Александрович.

Сие письмо полагаю важным для Вашей ориентировки в наших общих делах, поэтому прошу не отказать сообщить телеграфом о его получении, дабы избежать всяческого недоумения и разногласия.

У нас — весна. Правда, еще холодно, а по ночам сильно морозит, но ехать уже можно. Через два дня мы отбываем в Восточную Гоби, т.е. я и все «научники». Другая часть нас, под началом Шкилева, займется перевозками в Далан, Пока все идет по тому плану, который имел честь ранее переслать Вам. Экспедиция встала полностью на колеса. Для ясности изложения сначала оглянемся назад, а потом бросим взгляд вперед.

1. Испытание наших машин выявило множество дефектов, которые выказали чрезвычайно халатное комплектование нашей автобазой. Завтра составим общую дефектную ведомость* и пришлем ее Вам. Просьба перепечатать и один экземпляр направить Рябцеву, а другой Тарсису. Часть наших претензий относится к заводу, но большая часть — к автобазе. Этот ряд дефектов потребовал для своего устранения множество забот и крупные дополнительные расходы, не говоря уже о том риске, который бы получился, если бы мы сразу двинулись в Гоби на таких машинах.

Отсюда проистекает необходимость (не спешная) доставки нам, м[ожет] б[ыть] вместе с Вами, нижеследующих запасных частей: а) бобин ЗИС-5 — 6 шт., б) аккумуляторов ГАЗ-67 — 1 шт., в) фар студебеккеровских — 1 шт. (из двух присланных одна оказалась негодной), г) фар ЗИС — 2 шт., д) трамблеров ГАЗ-67 — 1 шт., е) валиков 3 и 4 скорости коробки скоростей ЗИС-5 1 шт., ж) крышки блока мотора ЗИС-5 с прокладкой и вентилятором — 1 шт. Остальное, в том числе даже задний мост ГАЗ-67 (оказался серьезно дефектным), удалось пока достать здесь. Должно быть, недели через три, по возвращении из маршрута выяснится еще кое-что, тогда телеграфирую Вам дополнительно и кратко, а Вы имейте в виду, что это дополнение к настоящему списку.

2. Сей опыт учит на дальнейшее, когда в экспедиции машин много, отнюдь не полагаться на автобазу и шоферов, от нее зависящих, а обязательно следить за комплектованием автоколонны своему человеку, достаточно разбирающемуся в автоделах.

3. Испытание людей пока выявило, что, несмотря на безупречную работу, Малеев и Новожилов находятся в жесточайшей депрессии, как по поводу крайне длинного срока экспедиции, так и по впечатлению от сих мест. Оба только и мечтают «отбыть» поскорее сие наказание и более сюда не возвращаться. Малеев вообще удручен перспективой ленинградского почтамта и ввиду этого в институте оставаться не собирается. Таким образом, из всех новых кадров, завезенных сюда для нашей смены, пока наиболее перспективен только Рождественский, работой которого, кстати, я вполне доволен. Это серьезный человек, пусть нудный, но работать он умеет и будет.

Все эти обстоятельства необходимо уже сейчас учесть, дабы наша экспедиция бесславно не кончила своего существования в дальнейшие годы попросту из-за полного отсутствия работников. Я здесь со своей стороны буду готовить Рождественского себе в заместители как наиболее пригодного на данный момент.

4. Сейчас здесь многое труднее и медленнее, чем в прошлом году, поэтому всякая вторичная организация на месте будет длительнее и затруднительнее, чем это было нами испытано раньше. Вследствие этого необходимо, во что бы то ни стало, перед выездом экспедиции в будущие годы засылать сюда человека на месяц раньше всего остального состава.

Таковы итоги проведенной здесь нами зимы, в самой общей форме. Они дают материал для мышления о годах 1949 и 1950.

Какие мероприятия мыслятся с Вашей стороны на ближайшее время? Вот вкратце, что представляется мне отсюда:

1. Общее сокращение сметы хотя и не затронуло ее жизненных центров, тем не менее заставляет с осторожностью отнестись к последнему периоду ее существования в этом году, так как пока мы идем все время с известным превышением сметы в ее последней редакции. Однако, мне думается, что сокращение числа рабочих, или отрядов, или числа работающих машин — бессмысленно, поскольку приведет только к тому, что работу, которую мы можем сделать в пять м[еся]цев, мы сделаем в семь при той же стоимости. Посему, я буду ориентироваться на повышение темпа работ, пока еще вялого, опережение сроков разведочного маршрута, с тем чтобы закончить полевую работу к концу сентября, вывозку и погрузку к середине октября и окончательное оставление территории МНР всем без исключения составом в последних числах октября.

Сам я, по налаж[ива]нии последнего этапа работ — раскопок района Орок-Нура и обеспечении консервации экспедиции, планирую оставить свой пост в начале августа, самое позднее, о чем писал Вам в более раннем письме.

2. Для обеспечения предлагаемого плана работ с Вашей, московской стороны, совершенно необходимо:

а) перебросить все валютные ассигнования с IV квартала на II и III поровну, дабы не иметь бесполезных денег уже после ликвидации работ и тем самым не сократить еще более уже сокращенную смету;

б) к моменту Вашего приезда сюда иметь уже вполне четкое, подкрепленное соответствующими распоряжениями Президиума решение о характере ликвидации экспедиции и об оставлении здесь машин и снаряжения, характере консервации снаряжения и материалов. Необходимо также знать, оставим ли мы здесь человека (Шкилева) и на какой срок;

в) самый Ваш приезд, не говоря уже о Флерове, определяет начало разведочного маршрута, маршрут определяет, в свою очередь, перестановку раскопочных работ. Отсюда явствует, что запоздание Вашего приезда вызовет замедление всей работы экспедиции, что не должно, разумеется, иметь места. Однако сейчас я затрудняюсь определить крайний срок Вашего прибытия на место, ибо он выяснится только после Сайн-Шандинского маршрута (сколько последний займет времени, ибо у меня в отношении него есть новые планы, пока секретные: в случае удачи получите сюрприз, при неудаче — лишние три дня пребывания в маршруте). Поэтому окончательно сообщу Вам решительную дату о своем возвращении в Улан-Батор, что будет примерно после пятого апреля. С этого письма у нас с Вами связь прервется недели на три, так что не беспокойтесь вследствие этого;

г) само собой разумеется, что при сокращении контингента и сметы никаких лишних туристов в экспедицию не требуется, ибо, насколько я понял из Ваших писем, реальных работников на это и будущее время сейчас пока нет, а других и не нужно;

д) необходимо иметь в виду, что наценка на спецодежду и сокращение контингента приведут к значительному остатку спецовки в нашей экспедиции. Нужно иметь от дирекции установку, что с ней делать: т.е. можно ли ее оставить на складе до будущего года или переправить обратно. Последнее будет крайне дорого;

е) контрольная цифра работ этого года — три вагона материалов. Посему надо подумать о месте складывания этого груза и своевременно заказать вагоны на октябрь сего года. Вероятно, вагоны нужно будет заказывать не на ст. Наушки, а на ст. Сухэ-Батор, но это еще увидим;

ж) также своевременно нужно будет получить разрешение ГТУ на пропуск без досмотра через Наушкинскую таможню 60 тонн палеонтологических материалов в ящиках, с досмотром в Москве.

Таковы главнейшие дела в Москве, от которых зависит четкость исполнения нами здесь предположенных планов. Как видите, за исключением п. «а») они ничего невыполнимо сложного не содержат, да и п. «а»), в сущности, только хлопотлив. Из всего вышесказанного также следует, что с оформлением Вашим медлить ни в каком случае нельзя.

Наконец, чтобы закончить дела экспедиционные, остается упомянуть про необходимость нам привезти (а в случае запоздания Вашего приезда — прислать самолетом) нижеследующие вещи, упомянутые в оставленной мною Вам памятке: 1) шведские банки 6 шт., 2) формалин в расчете на емкость сих банок и с запасом (сезон коллектирования** через месяц будет в разгаре), 3) мыло мышьяковистое или иного состава для консервации шкурок, 4) блесна и рыболовные крючки разного размера в препорции, 5) черную краску дешевую и прочную кило два.

О всяких художественных принадлежностях я и не говорю — Флеров сам должен позаботиться, чтобы привести себе все нужное на большую и продуктивную работу, а в экспедиции денег на все это хватит.

Ну, вот наконец все. Что до меня, то рука у меня болит по-прежнему — такой злой напасти еще не видывал за все экспедиции. Надеюсь на Гоби и тепло, но если эта надежда не оправдается, то что-то нужно будет предпринимать серьезное, так как я не могу пока вести дневник, например, не будешь же таскать машинку с собой на обнажение. Молодых и хорошеньких стенографисток здесь не предвидится, впрочем не предвидится и старых, поэтому пока центральная научная сила экспедиции не в состоянии оформлять свои наблюдения.

Затруднения с приездом Е.Д. и сына меня чрезвычайно обескураживают, но, конечно, раз таков закон1 — ничего не поделать, нужно, следовательно, планировать свое существование и пребывание в экспедиции как-то по-другому.

Должен признаться, что ленинградский почтамт меня не слишком огорошил: я уже как-то свыкся с мыслью, что подобная история и возможна, и в конце концов не будет совсем уж катастрофой. Однако, если штатных единиц не будет, то почти несомненно нужно будет предпринимать какие-то внутренние передвижки штатов, и в рассуждении*** переезда, и в рассуждении монгольских материалов, иначе мы погибнем с обоими мероприятиями.

Что до тафономии, то Ваше письмо меня обеспокоило медлительностью Р.Ф. Если его темпы и в дальнейшем будут такими же, то несмотря на все мое доверие к нему и желание иметь его в качестве редактора, вынужден просить Вас передать редактуру кому-нибудь другому. Редактура в конце концов простая, так как учить меня писать, как некоторых, не требуется и никаких неистовств я не потерплю.

Не откажите передать привет Наталье Павловне, а также всем товарищам и доброжелателям. Наконец-то нудь зимнего сидения закончена и впереди — дорога.

Неизменно Ваш И. Ефремов

Постскриптум.

Приходится продолжать письмо, во-первых, потому что еще не все сказано, во-вторых, по некоторым изменившимся обстоятельствам.

Только что отвезли в больницу Шкилева с температурой 40°. Диагноза еще нет, но, по-видимому, или тяжелый грипп, или воспаление легких. Поэтому приходится изменить некоторые планы, ибо, что бы там ни было у Шкилева, на несколько дней он выбывает из строя и если вскоре и сможет приступить к хозяйственной работе, то ехать, конечно, недели две никуда ему нельзя. Решаю — усилить Сайн-Шандинский отряд, выехать в срок во главе его, но вернуться с первой же добычей обратно, оставив там добивать всех своих, и затем командовать Далан-Дзадагадской группой самому. Перестройка на ходу, по-военному. Основной смысл — не терять ни дня драгоценного полевого времени. Поэтому в Улан-Баторе я буду раньше, чем рассчитывал прежде, и Вы получите вести о нас раньше, чем через три недели.

Теперь позвольте еще о некоторых делах, о которых не вместилось в первой части письма.

О нештатной зарплате Вам послана подробная телеграмма и, одновременно с Вами, пишу Тимошевской. Смысл моих подсчетов коротко: нештатная зарплата на рабочую силу повысится в полтора раза против сметы, т.е. будет около 24 тысяч. Зато остальные расходы понизятся, по всей вероятности, на 50% (речь идет только о советской валюте). Т[аким] о[бразом] нештатной зарплаты потребуется около 30 тысяч, а не 46, как то предположено в смете. Однако, если наша контрольная цифра на коллекции будет превышена, то потребуется и дополнительная нештатная зарплата, но это может выясниться не ранее июля.

Затем, нам необходимо знать, послано ли распоряжение насчет бензина 1948 г. Я уже взял в счет будущего наряда три тонны. Прошу сообщить мне об этом, так как несмотря на многочисленные запросы к Вам, я до сих пор ничего не имею.

Наконец, я еще забыл о лекарствах. Совершенно необходимо привезти нам следующее: а) пирамидона, как можно больше, ну скажем, не менее тысячи таблеток. Расход его очень велик, и, в частности, я только и живу на пирамидоне со своей невралгией; б) солевые таблетки, как я писал в памятке, можно меньше, скажем 1500 штук; в) было бы хорошо привезти нам пенициллина, на всякий случай около миллиона единиц; г) каких-нибудь сердечных средств в сухих таблетках, здесь этой новой моды нет. Нужен ландыш с валерьянкой, строфант с валерьянкой или что-нибудь в этом же роде. Тут некоторые из нас мучатся с сердцем, как, напр[имер], Малеев, также немного Ян и др. Еще прошу захватить пару карборундовых кругов, среднего размера и зерна.

Ну, как будто все. Еще раз всего хорошего. Отбываем навстречу пыльным бурям гобийской весны.

Ваш И. Ефремов

Еще продолжение письма, уже 15/III.

Шкилева устроил в лучшую больницу, диагноза пока нет, подозрение на воспаление легких остается. Конечно, семье пока ничего сообщать не стоит, впрочем и к моменту получения Вами письма он выйдет из больницы, если все пойдет благополучно.

Я еще не упомянул Вам о необходимости привезти два хороших фотоаппарата, типа «Экзакта» или ФЭДа. Теперь, без коммерческой торговли их купить просто, так как счет, конечно, дадут. Два из трех наших ФЭДов ни к черту не годны — у одного оказалась расклеенной шторка, и местные специалисты не берутся отремонтировать с сохранением нужных скоростей затвора. У другого ФЭДа отсутствует координация между выдвижением объекта и показаниями дальномера, следовательно, все снимки не в фокусе. Остается единственно мой ФЭД, если только его проверка, произведенная Скиндером, не погубила и этот, его я еще не пробовал. Большой аппарат Ика тоже оказался не в порядке — перестали двигаться салазки и диафрагма, но это мне удалось исправить самому. Такова подготовка фотоаппаратуры в дальнюю экспедицию, произведенная Скиндером. К этому нужно добавить, что часть пластинок 9×12 (серия 1662) оказалась с невыгодной, разложившейся эмульсией. Прибавить к этому нечего, кроме отборной матерщины, но в этом я надеюсь на Вас.

Прошу, при возможности, переправить мне бандеролью несколько оттисков моих статей о прошлой экспедиции, которые должны бы уже выйти из печати. Они тут крайне нужны и важны для дальнейшего, судя по впечатлению, произведенному моим коротеньким очерком в «Вокруг света»2.

Осталось только Вам сообщить все названия наших машин, которые теперь изображены голубой краской на бортах, по-русски и по-старомонгольски.

1. Студер, как и раньше, — Дракон (Безбородов); ЗИСы: 2. Пронин — Дзерен, 3. Вылежанин — Волк, 4. Петрунин — Кулан, 5. Лихачев — Тарбаган; [6]. ГАЗ-67 — Козел. Все это крайне подходит и к характерам всех шоферов, за исключением Безбородова, который гораздо меньше Дракон, чем Андросов.

Еще раз с искренним уважением

И. Ефремов

А сердце, я думаю, у Вас шалит от невроза. Вот увидите, что здесь, несмотря на высоту, Вам станет сразу же гораздо лучше.

АРАН. Ф. 1712. Оп. 1. Д. 96. Л. 67—69. Машинопись с авторской правкой.

Комментарии

1. Очевидно, И.А. Ефремов имел в виду запрещение на выезд за границу всех членов одной семьи.

2. Имелись в виду статьи «Первая Монгольская палеонтологическая экспедиция АН СССР» (Вестник Академии наук СССР. 1948. № 1) и «По следам древних ящеров» (Вокруг света. 1948. № 1).

Примечания

*. Рукой Ефремова дописано: «Ведомость составим по выздоровлении Шкилева».

**. Так в тексте. Вероятно, коллекционирования.

***. Так в тексте.