И.А. Ефремов — А.П. Быстрову
Москва
2 декабря 1947 г.
Дорогой Алексей Петрович!
Я очень давно не писал Вам. Сразу же по приезде из Лен[ингра]да я окунулся в такую кучу дел, по сравнению с которыми прошлогодняя подготовка к экспедиции показалась пустяком. В этом году пришлось преодолеть такие трудности (и приходится продолжать преодолевать), что я начинаю серьезно задумываться над целесообразностью в дальнейшем формировать столь крупные экспедиции в наших конкретных условиях. Чудовищный бюрократизм, абсолютное чиновничье бездушие буквально в каждом деле создают совершенно непредвиденные препятствия, на которые уходят все силы и все время. И тем досаднее тратить их не на борьбу с реальными препятствиями, с пустынями, с природой, а на гнусную бумажную волокиту, из-за которой большое дело чуть не срывалось уже несколько раз. Стоило только опустить руки и — конец. Как бы там ни было, это не деятельность для ученого, особенно когда впереди так много еще нужно сделать настоящего, письменного... Ну вот, что называется, отвел душу.
Вдобавок ко всему мне пришлось, уже по ночам, подготовлять для печати свою тафономию, так что сейчас чуть жив.
Поэтому мне не хотелось писать Вам, особенно после теплых и откровенных наших вечеров, кое-как, только-только, чтобы написать первые попавшиеся слова.
Теперь, когда основные дела позади, и я уже не так измотан, могу писать по-человечески и — первое письмо — Вам.
Я думал лететь 4-го декабря, но опять возникло препятствие, и приходится задержаться, чему я очень рад — хоть чуть-чуть вздохнуть. Поеду поездом 9-го, так что ежели будет Ваше благоволение, успею еще получить Ваше напутственное письмо. Год — срок большой, многое может произойти в наше время. Поэтому было бы хорошо, если бы Вы не забывали о существовании Вашего друга в далекой стране и время от времени посылали о себе весточку, имея в виду, впрочем, что письма идут минимум два месяца и проходят цензуру. Посылать надо обязательно авиапочтой по адресу: Монгольская Народная Республика, Улан-Батор, Комитет наук МНР, начальнику Палеонтологической экспедиции Академии наук СССР, профессору И.А. Ефремову. Будет очень приятно хоть изредка знать, что Вы живы, здоровы, узнать о Ваших успехах и все такое.
На прощание у меня к Вам есть просьбы — научные и ненаучные.
Научные заключаются в следующем: не забывать про котлассий с Камы (Молотово) и про котилозавра с Печоры ввиду их первостепенного стратиграфического значения и для проверки моих зон, в частности. Геологи ждут. Также не хотелось бы, чтобы Вы совсем забросили северодвинских парейазавров. Они по плечу только Вам, и Вам ли объяснять все значение подобной работы для палеонтологии.
Ненаучные: пожалуйста, берегите себя, помня о том, что годы уже не те и что предупреждение уже было. Постарайтесь все же выехать хотя бы ненадолго в экспедицию от ПИНа или ЛГУ, все равно, посмотрите Ваших зверей в природе и сами вздохнете перед ее лицом, не терпящим мелочей и наших жалких повседневностей. Невероятно одиноко будет, если Ваша, столь хорошая и светлая голова выйдет из строя... Сейчас вот едешь надолго и думаешь — ну, если что, там есть Алексей Петров, с ним древнейшие позвоночные все равно пойдут*, огонек знания и работы не погаснет совсем...
Так-то вот, дорогой друг!
Об институтских делах не пишу, я за последнее время мало занимался ими. По-видимому, переезд в Лен[ингра]д отнюдь не исключение1, и, кто знает, может я там уже получу приказ грузить вагоны прямо в Лен[ингра]д. В остальном у нас все же не совсем что-то ладно, начинаются как будто всякие интриги. Ну, об этом, я думаю, Вам напишет Ю.А., он сейчас в санатории «Узкое» на отдыхе и время у него есть. Д.В. там же, поправляется медленно, но верно. Кажется, после Нового года приступит к работе. Как чувствует себя дорогая Тильда Юрьевна? Пожалуйста, передайте ей мой самый лучший, самый теплый привет и, кроме того, большую благодарность от меня, как от ученого, за Вас. Если сами не поймете за что — она поймет.
Елена Дометьевна вкладывает сюда свою записочку — у нее к Вам просьба посоветовать, куда устроить в хорошую больницу ее подругу детства, почти сестру, которая при смерти сейчас в условиях весьма скверных. Вам нужно только посоветовать, куда и к кому обратиться, если к Вам обратятся за советом те, кто будет о ней хлопотать...
Ну вот, дорогой мой А.П., — до свидания на довольно большой срок. Пишите. О деньгах не беспокойтесь до моего возвращения, а если все будет хорошо, то и значительно дольше.
Неизменно Ваш И. Ефремов
СПбФ АРАН. Ф. 901. Оп. 3. Д. 49. Л. 9, 9 об. Авториз. машинопись.
Комментарии
1. После обращения Президиума АН СССР Совет Министров СССР принял решение о перемещении ряда биологических научных учреждений из Москвы в Ленинград. Среди них оказался и Палеонтологический институт. Однако институту удалось доказать нецелесообразность нового перемещения (Палеонтологический институт и его коллекции были вынуждены дважды совершать переезд — в 1935—1936 гг., 1941—1944 гг.) в неприспособленное здание в Ленинграде. Кроме того, это могло привести к длительному перерыву в научно-исследовательской работе, что явилось бы «катастрофическим ущербом для советской палеонтологии» (Ф. 534. Оп. 1—1947. Д. 27. Л. 6—8).
Примечания
*. Так в тексте.
