Е.В. Борода. «Научно-фантастическая литература и духовные ценности» (на примере творчества И.А. Ефремова)
И.А. Ефремов (1907—1972) — легендарная фигура русской фантастики второй половины XX века. По воззрению писателя, главным двигателем прогресса оказывается не совершенство техники, а эволюция человека. В романе «Лезвие бритвы» (1963), писатель утверждает идею абсолюта подлинной красоты, выводя главный ее критерий — жизнеспособность.
Ефремову принадлежит антропоморфическая гипотеза о единстве органических форм жизни во вселенной, согласно которой разумные существа могут эволюционировать только одним путем, а значит, инопланетяне, если они существуют, имеют облик, схожий с нами. Писатель высказывает свою теорию в романе «Звездные корабли» (1944), а также в многочисленных интервью, публицистических и научно-популярных статьях. В соответствии с этим убеждением ученого, человек представляется в качестве высшего универсального создания природы, венца эволюции.
Лезвие бритвы — сквозная метафора. Она появляется не единожды. Мысль, выраженная в названном символе, для Ефремова важная и дорогая. Лезвие бритвы — это способ разрешить противоречие путем искусного баланса, выведение формулы равновесия при полном осознании глубины противоположностей. В «Лезвии...» не только утверждается торжество и величие человека в духе и плоти. Автор ставит своей целью показать трудный путь современного человека к этому величию. Путь этот значим не только для человечества в целом. Отдельная личность тоже подспудно ощущает его влияние, которое скрыто в генетической памяти.
Наиболее показательной в романе является история художника Даярама и танцовщицы Тиллоттамы. В момент встречи друг с другом оба находятся на разных полюсах чувственного восприятия мира, свойственного художественным натурам. Даярам представляет линию созерцательную, поглощающую, он совершенствуется в искусстве художественного сосредоточения. Поэтому художнику так помогает самоуглубление и медитативная практика, которую он осваивает под руководством своего мудрого учителя. Тиллоттама, напротив, растрачивает себя в искусстве, позволяет себя использовать, так что теряет свою индивидуальность. Для обоих крен в одну сторону едва не оказывается гибельным.
В истории героев попутно наличествует еще одна оппозиция: Востока и Запада. В позитивном своем варианте западный подход выражается прежде всего в активности и креативном преобразовании мира. Однако в романе он предстает в лице кинокомпании Трейзиша, демонстрирующей хищническое, потребительское отношение к действительности. Востоку ближе поиск гармоничного слияния с миром. В нахождении компромисса между этими подходами важен баланс, который тоже не толще лезвия бритвы.
Ефремов отталкивается от идеи рая, как извечной мечты человечества, его стремления к идеалу. По мысли писателя, легенда о рае поворачивает человека вспять, между тем как истинная цель всегда впереди. В действительности, считает автор, все было наоборот: не потеря совершенства, а его приобретение. «Никогда никакого рая не было, всегда была трудная и жестокая борьба, где умирали слабые и выживали сильные, потому что в мире ничего не дается даром» [1]. Рай в представлении классика отечественной фантастики представляется эскапистской идеей, неосознанным стремлением если не уйти в мир, не требующий борьбы и напряжения сил, то допустить существование такого мира.
Мысль о мифическом происхождении райской жизни звучит в романе «Час Быка» (1968): «Где вы видели простую жизнь? Она проста лишь в сказках. Для мыслящего человека извечно единственным выходом было познание необходимости и победа над ней... Выбор: или вниз — в рабство, или вверх — в неустанный труд творчества и познания» [2].
Ефремов не связывает мифическую идею рая с религиозным или идеалистическим воззрением на мир. В его понимании это проекция пассивного сознания, заранее смирившегося с недостижимостью идеала. В подтверждение своей мысли автор уравновешивает легенду из прошлого (о рае) современной версией эскапизма — освоением космического пространства. «Есть только один настоящий путь в космос — от избытка сил, с устроенной планеты на поиски братьев по разуму и культуре. А для этого человек должен обеими ногами крепко стоять на Земле» [3].
Лезвие бритвы — интегральная метафора, рождающая в произведении ряд оппозиций: сознательное — бессознательное, служение — самовыражение (у художника), душевное — телесное (в человеческой красоте). Лезвие — черта, которая отграничивает момент качественного скачка в развитии. В этом смысле лезвие бритвы может считаться мерилом совершенства, но не пресловутой золотой серединой, не «счастливым средним арифметическим». Напротив: это пороговая, конфликтная зона, пик, максимум, за которым качество переходит в свою противоположность. Иного пути совершенствования, творческого преобразования, кроме как пройти по тончайшему и опасному лезвию, нет. Баланс на острие предполагает знание того, что находится по обе стороны. Нельзя постичь явления полностью, не имея представления о его противоположности.
Как признается автор, мотивом к написанию «Часа Быка» послужило желание возразить авторам современных романов-предупреждений. «Конечно, и о трудностях, о неудачах, даже о возможных катастрофах надо писать. Но при этом писатель обязан показать выход из грозных ловушек, которые будущее готовит для человечества» [4], — убежден Ефремов.
Земля становится альтернативным фоном для рассказа о жуткой судьбе планеты Торманс, эволюционного тупика, в который зашла цивилизация, нарушившая основной закон гармоничного развития — закон взаимозависимости научно-технического и нравственного прогресса. Предметом внимания автора является не какой-либо конкретный политический режим, но свойство человека покоряться слепой воле случая, возводя его в абсолютный закон, — то, что составляет сущность ефремовского понятия «инферно». Пассивное приятие воли случая становится признаком примитивного существования. Для мыслящего человека естественный выход — познание необходимости и победа над обстоятельствами.
Своеобразие «Часа Быка» в том, что роман сочетает в себе черты одновременно утопии и антиутопии. В образах сильных, красивых, гармонично развитых землян воплощена мечта об идеальном человеке будущего и о самом будущем, населенном подобными людьми. Ефремов сознает опасность унификации общества, влекомого идеей социального равенства, и пытается ее предотвратить, сознавая необходимость «развития индивидуальности, но не индивидуализма каждого человека». «Между «я» и обществом должна оставаться грань. Если она сотрется, то получится толпа, адаптированная масса, отстающая от прогресса тем сильнее, чем больше ее адаптация», — считает автор.
«Час Быка» — финальное произведение Ефремова. Роман не только последний в хронологическом списке созданного автором, но и обобщающий основополагающие концепции писателя-фантаста. Во-первых, это концепция о взаимодействии человека и общества. Противопоставляя идеальную модель подобных отношений, на примере землян, и порочные тенденции во взаимодействии индивидуума и государства в воплощении социума планеты Торманс, Ефремов исчерпывает полноту аспектов в раскрытии постоянной темы утопий и антиутопий. Общество и государственное устройство, в идеальном представлении писателя, должно обеспечивать рост индивидуальности, в которой содержится залог здорового социального развития.
Во-вторых, Ефремов постулирует универсальный принцип развития, единственный, как ему кажется, способ разрешения диалектического противоречия: балансирование на грани противоположностей, укрощение хаоса не искусственным упорядочиванием, но познанием его сущности и глубины. Этот принцип обозначен автором как «лезвие бритвы».
Писатель настаивает на активности и непрерывности процесса личностного и социального развития, на необходимости преодоления «инферно» — пассивного приятия заданных условий как непреложного и статичного закона, как замкнутости индивидуального и общественного сознания.
Литература
1. Ефремов И.А. Лезвие бритвы. М.: Правда, 1988. С. 253.
2. Ефремов И.А. Час Быка. М.: Худ. лит. 1997.
3. Ефремов И.А. Лезвие бритвы... С. 590.
4. Как создавался «Час Быка». Беседа с И. Ефремовым // Молодая гвардия. 1969. № 5. С. 307.
