Ю.В. Платонова. «Между сознанием и подсознанием: ноосферный потенциал философскофантастического творчества И.А. Ефремова»
В данной статье мне хотелось бы вспомнить о советском писателе-фантасте, ученом, социальном мыслителе и философе-космисте Иване Антоновиче Ефремове. Его произведения пронизаны энциклопедичностью, космизмом и философскими размышлениями, что не особенно характерно для фантастики как литературного жанра. Творчество Ефремова я бы скорее отнесла к жанру «ноосферной литературы», способствующей формированию и развитию ноосферного мышления.
Все работы философа есть не что иное, как выражение его мировоззрения, планетарного мышления и интеллектуальной мощи. Формированию и дальнейшему развитию планетарного мышления Ефремова помогало изучение им трудов В.И. Вернадского, К.Э. Циолковского, а также этической философии Рерихов и буддизма. Их идейно-содержательная близость становится не только несомненной, но и подчеркнуто открытой в произведениях Ефремова. Помимо этого, будучи ученым-естественником, он много времени проводил в научных экспедициях, которые и служили вдохновением для его творчества. Безусловно, Ефремов был сторонником диалектического метода и междисциплинарных исследований, подтверждением тому может служить не только его творчество, но и практическая научная деятельность (дело в том, что он является создателем науки тафономии, которая проходит на стыке палеонтологии и геологии). Все эти факторы оказали влияние на формирование уникального художественного стиля произведений Ефремова.
Для понимания роли интеллигенции в формировании сознания важно иметь в виду, что «человек — это орган Вселенной, который осуществляет самопорождение информации. Культурная биогеохимическая энергия, о которой писал В.И. Вернадский, — особый тип энергии, за которым фактически стоит то, что называется сознанием, т. е. формой воплощенности образа Вселенной. Человек — это результат отражения Вселенной в форме живого вещества...» [5, с. 29].
В романе «Лезвие бритвы» И.А. Ефремов предлагает оригинальное, отвечающее его собственному пониманию определение ноосферы как «духовной сферы коллективного знания и творческого искусства, накопленного человечеством всей планеты» [2, с. 519], а также дает свою оценку научной деятельности В.И. Вернадского и характеризует ее следующим образом: «Самый великий ученый нашего века и один из величайших во все времена, мой соотечественник Вернадский ввел понятие ноосферы — суммы коллективных достижений человечества в духовной области, мысли и искусства. Она обнимает всех людей океаном, формирующим все представления о мире, и надо ли говорить, как важно, чтобы воды этого океана оставались чистыми и прозрачными. Все усилия людей творческих должны быть направлены сюда, и нужно не только создавать новое, но и не позволять пачкать прежнее, вот еще одна громадная задача на пользу всему миру» [2, с. 657].
Уместно привести слова другого ученого о том, что «родовое призвание российской интеллигенции — думать о жизни, об устройстве все расширяющегося пространства, которое из европейского постепенно превращается в евразийское, а затем в планетарное...» [5, с. 76].
Будучи психологом, Ефремов не оставляет без внимания проблематику сознания, бессознательного, архетипов и, будучи космистом, рассматривает их в ноосферном срезе. Стоит отметить, что Фрейд, как считают некоторые авторы, приземляет и упрощает человека, сводя все душевные процессы к либидо, Юнг же придает психологическому бытию человека вселенское звучание: «У Юнга личность выходит за границы своей персональности в силу связанности с коллективным бессознательным и с единой для всех символикой» [3, с. 92]. Более того, «представления Юнга о человеческом существе не сводятся к образу биологической машины. Он признает, что в процессе индивидуации человек может выйти за узкие рамки эго и персонального бессознательного и соединиться со своим Я, соизмеримым со всем человечеством и с целым космосом. Юнг, таким образом, может рассматриваться как первый представитель трансперсональной ориентации психологии» [3, с. 94].
И.А. Ефремов, в свою очередь, полагает, что «человек и бог являются частями мировой души, нет божьей воли, а есть общий ход процессов мироздания, для преодоления которых необходимо познать их и считаться с ними» [2, с. 647]. Можно подумать, что это написал сам Вернадский. Подобная же ситуация возникает при чтении строк Ефремова об юнговских архетипах: «...сновидения о прошлом могут относиться даже к палеолиту, потому что в их возникновении участвуют древние структуры мозга, сохранившие отпечатки прошлых времен» [2, с. 517]. Таким образом, мы видим способность философа не только тонко чувствовать, но и глубоко понимать идеи других ученых.
Подтверждение приверженности взглядам К.Г. Юнга, оценка его теории, а также теории Фрейда не раз встречаются в романе:
«Есть основание думать, что здесь мы имеем дело с очень редким случаем проявления подсознательной памяти, "мемори оф дженерейшнз", как назвал ее один английский психолог, или "наследственной информации", как скажут в терминах кибернетики современные ученые. Эта память гигантского, невообразимого объема закодирована организмом для работы в области подсознательного. Лишь в особых случаях и, вероятно, только у человека она может прорваться в сознание с возможностью раскодирования ее в мыслеобразах...» [2, с. 518];
«Ошибка Фрейда и его последователей в том, что они представили себе нашу психику расщепленной на сознание и подсознание. На деле это диалектическое единство, двойственность, две стороны одного процесса, называемого мышлением. Это как бы два потока, параллельных и непрерывно взаимодействующих между собой, взаимно контролирующихся и индуктирующихся.
Шаг ближе к пониманию психических сил человека сделал Юнг. Его "коллективное подсознательное" гораздо шире охватывает явления, чем фрейдовское подсознание, и приближается уже к современному понятию ноосферы. Юнговское подсознательное объемлет и то, что у других авторов называется сверхсознанием и состоит из равного соотношения темных и добрых сил...» [2, с. 518];
«Что-то в длиннейшей цепи передачи наследственных механизмов от предка к потомкам уцелело во всей своей первобытной яркости, как сохранились в изустной передаче события прошлых тысячелетий в облике мифов и легенд» [2, с. 523].
Далее И.А. Ефремов раскрывается нам в ипостаси трансперсонального психолога, отдаленно напоминающего С. Грофа или Т. Лири. Он пишет:
«Накопление индивидуального опыта в подсознательном часто ведет ученых к внезапным, интуитивным открытиям, на деле же это результат очень длительного, но подсознательного выбора фактов и решений. Иногда какие-то ощущения из накопленной памяти прошлого опыта поколений ведут к возникновению галлюцинаций, хотя, как правило, галлюцинации возникают при болезненном расщеплении нормальной мозговой деятельности. Но я имею в виду лишь инвертные, обратимые галлюцинации, возбужденные в сознании какими-то выскочившими из необозримого фонда памяти частицами. Они ведут нас к головокружительной возможности — заглянуть через самого человека в бездну миллионов прошедших веков его истории, пробуждая в его сознании закодированный памятный фонд...» [2, с. 520];
«Нормальный человек — это тот, у которого, выражаясь фигурально, стрелка показателя психики трепещет на нуле — на неощутимой грани между сознанием и подсознанием, взаимодействующими и сливающимися вдоль этого тонкого, как... лезвие бритвы, психического стержня, абсолютно здорового "я". Обеспечивается это состояние очень сложной системой химических процессов, взаимодействием гормонов, энзимов, полярно противоположных и, в свою очередь, качающихся на таких же узких осях. Одна из главных химических осей психики — ось гормонов гипофиза и надпочечников, иначе питуитарно-адреналиновая ось, регулирующая оборот фосфора в мозгу и в организме вообще. Задержать выброс фосфора с мочой и расшатать эту ось может, например, такой препарат, как ЛСД-25 — производное от ядра всем известной спорыньи. <...> Дальше будет видно, что применить для возбуждения угнетенного сознания, чтобы сделать его максимально чувствительным к сигналам из отделившегося подсознательного» [2, с. 521].
Трансперсональная психология стала формироваться позднее написания Ефремовым основных произведений, на данном примере мы вновь убеждаемся в тонком предчувствии им идей будущего, его возможностей и открытий: «Трансперсональная психология обладает определенной губчатостью. Она впитывает в себя как опыт, достигнутый религиями прошлого (это буддизм во всех его проявлениях, включая дзэн-буддизм, и тибетский буддизм; индуизм, суфизм, даосизм, шаманизм), так и некоторые теоретические представления современной физики» [3, с. 106]. Трансперсональная психология тесно связана и с нейрофизиологией (схожей с «психофизиологией», необходимость развития которой доказывал врач Гирин из романа «Лезвие бритвы»). В творчестве Ефремова мы также можем обнаружить идеи, схожие с идеями ярких представителей трансперсональной психологии, таких как К. Уилбер, С. Гроф, Д. Бом.
Таким образом, разные ипостаси личности Ефремова раскрываются в его творчестве: он предстает как космист, трансперсональный психолог, ноосферолог. Все идеи ученого-фантаста тем или иным образом соприкасаются с коллективным бессознательным или уходят в него, иррациональное, ноосферу своими корнями. Иррациональное в ноосферном сознании есть трансцендентальная, зиждущаяся на коллективном бессознательном сторона особого типа сознания, имеющего космопланетарную природу, формирующего Универсум и обеспечивающего механизмы его функционирования и развития (см.: [4, с. 79]).
Не оставляет Ефремов без внимания и вопрос ответственности общества и каждого отдельного индивида за будущее поколение, воспевая при этом ноосферные ценности, ибо «познание законов наследственности, создание здоровой жизни, воспитание высоких душевных и телесных качеств — все это в руках человека, правда, не одиночки, а общества. И потому Карма для будущих поколений может быть сознательно исправлена и предотвращена» [2, с. 649].
Роман «Лезвие бритвы» является квинтэссенцией философских размышлений писателя о смысле научного познания, о необходимости междисциплинарных исследований, о природе и сущности красоты, о диалектике жизни, о философском наследии Востока и о многом другом. Ноосферные идеи в творчестве Ефремова не теряют своей актуальности с течением времени и по сей день вдохновляют людей на познание Универсума и развитие в гармонии с ним.
Безусловно, Иван Антонович Ефремов был уникальной личностью, соединявшей в себе тягу к разного рода наукам, междисциплинарным исследованиям, космическим и диалектическим взглядам, создавшей самобытную литературу, воспевающую идеалы ноосферы.
Устами одного из главных героев романа «Лезвие бритвы» — Гирина И.А. Ефремов обозначает свою жизненную позицию и дает наставление потомкам: «Человек, знающий из палеонтологии свою историю, тяжкое восхождение к мыслящему существу через миллиарды лет бессмысленного страдания живого, должен чувствовать огромную ответственность за свою судьбу» [2, с. 657]. Хочется к этому добавить: за судьбу человечества и планеты. Писатель в этих словах стремился донести мысль о том, что ноосферное видение мира [1] должно стать основой современного общества и целью саморазвития каждого индивида и человек обязан не только мыслить, но и действовать в соответствии с идеалами ноосферы, чтобы миллиарды лет эволюции сознания не стали бессмысленными.
Литература
1. Антонов Николай Павлович: философия сознания и ноосферы. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2003. 280 с.
2. Ефремов И.А. Лезвие бритвы. М.: Правда, 1988. 672 с.
3. Налимов Н.Н. Спонтанность сознания: вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. М.: Академ. проект: Парадигма, 2011. 399 с.
4. Платонова Ю.В. Статус иррационального в структуре ноосферного сознания человека: в поисках невыразимого // Вестник Ивановского государственного университета. Сер.: Гуманитарные науки. 2014. Вып. 2. С. 77—80.
5. Смирнов Г.С. Интеллигенция и ноосфера: философско-культурологические проблемы интеллигентоведения. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2007. 128 с.
