Г.И. Тищенко. «Ефремов показал, как писать фантастику»

«Техника—молодёжи». — 2016. — № 04 (997).

60 лет назад, в 1956 г., великий русский мыслитель, учёный и писатель Иван Антонович Ефремов написал свой всемирно знаменитый научно-фантастический роман «Туманность Андромеды». С января 1957 г. этот роман начал публиковаться в журнале «Техника — молодёжи», а в 1970 г. в Париже была издана десятитомная антология лучших фантастических произведений всех времён и народов, открывавшаяся романом «Туманность Андромеды». На Международных книжных ярмарках роман Ефремова побивал все рекорды продаж, он был переведён на десятки языков мира.

Вот что писали о романе «Туманность Андромеды» известные писатели и публицисты:

Аркадий Стругацкий: «Туманность Андромеды» произвела буквально ошеломляющее впечатление и оказала огромное влияние на всю последующую советскую фантастику. Это было первое произведение такого взлёта фантазии, такого полёта духа...».

Борис Стругацкий: «Ефремов был человек-ледокол. Он взломал, казалось бы, несокрушимые льды «теории ближнего прицела». Он показал, как можно и нужно писать современную научную фантастику, и в этом смысле открыл новую эпоху советской НФ... «...» появление «Туманности» стало символом новой эпохи, её знаком, её знаменем в известном смысле. Без неё росткам нового было бы пробиваться на порядок труднее.».

Дмитрий Быков: Ефремов, едва ли не самый живописный персонаж в истории русской словесности, обладал способностями, которые в таком букете и такой степени развития будут встречаться, пожалуй, разве что в эпоху Великого Кольца. Силач, боксёр, рослый красавец (отец и вовсе хаживал на медведя с рогатиной), человек с фотографической памятью, знавший наизусть всего Брюсова и почти всего Блока, страницами цитировавший на память Грина и Дойла, основатель новой отрасли палеонтологии (именно за свою «Тафономию» он получил Госпремию), геолог, зоолог, путешественник, философ, историк, обладатель глубокого баса и абсолютного слуха... «...».

После «Туманности», прославившей его во всём мире и повлиявшей на юного Джорджа Лукаса до того, что в честь Дара Ветра он назвал Дарта Вейдера, Ефремов написал, вероятно, самое странное своё сочинение, глубоко и многослойно зашифрованный роман «Лезвие бритвы», которого, пожалуй, без «Часа быка» не понять. Книга вышла в 1963 г. и была во всех интеллигентных домах; хитро завернутая фабула с магическим кристаллом, отнимавшим память, выдумана главным образом для маскировки. Гораздо сложнее была главная, тщательно упрятанная ефремовская мысль о том, что всё великое и прекрасное в мире существует на лезвии бритвы, на тончайшей грани между диктатурой и анархией, богатством и нищетой, сентиментальностью и зверством; человек — тонкий мост меж двумя берегами, над двумя безднами... Человек и есть это самое лезвие бритвы, и он обязан из двух выбрать третье — потому что любой другой выбор неотвратимо ведет в инферно... Весь Ефремов зовёт, требует, тормошит: не думай, что ты высшая ступень эволюции, что твой удел — зловонный хлев этого мира, что ты всего только высокоорганизованное животное, обречённое вечно терзать себе подобных, или подчиняться им! Разуй глаза: мир блещет и дразнит, не все в этом мире построено на доминировании, на зависимости от среды, на подавлении воли — хочешь ли ты этого? Готов ли ты вечно пребывать в детерминизме или в какой-то момент вспомнишь о своём высшем предназначении и перерастёшь, наконец, скудную человеческую оболочку? Рано или поздно время великих утопий вернётся, и если не удалась русская попытка воплотить их — может удастся другая, на новой почве и с другим, менее живучим историческим бекграундом. Отказ от мечты, от утопии, от будущего — самая страшная и глупая ошибка постсоветской России; но, может, она начнёт опять читать Ефремова? Не знаю. А хорошо бы».

Замечательные слова! Но я не согласен с мнением Быкова о том, что гармоничное общество удастся построить на почве «с менее живучим историческим бекграундом». Ведь вся Россия и есть то самое «лезвие бритвы» между крайним индивидуализмом Запада и растворением личности в социуме, свойственным Востоку. Только Россия и балансирует между двумя этими крайностями. Отсюда и разногласия между западниками и славянофилами, отсюда все наши беды, но отсюда же и наши достижения!

Какой же ты, человек будущего?

В самом дале: какой будет облик того, кто станет полновластным хозяином океана неба, земли и воды! Того, кто подчинит своей разумной воле стихию пространства и закономерность времени? Того, кто протянет дружескую руку разумным обитателям других, далеких миров?

Вот что писал сам Иван Антонович в статье «На пути к роману «Туманность Андромеды»»:

«Должен сказать, что в этом романе я впервые сосредоточил главное внимание на человеке, на характерах своих героев. В первых рассказах меня занимали только сами научные гипотезы, положенные в их основу, и динамика, действие, приключения. Я с детства интересовался приключенческими произведениями, и когда сам занялся литературой, то считал, что в своих рассказах основным должен сделать действие, динамику и фон, достаточно экзотический, отобранный из окружающей нас природы в каких-то редких, случайных комбинациях (у меня, как учёного и путешественника, были для этого богатые возможности). В первых рассказах главный упор делался на необыкновенное в природе, сам же человек казался мне вполне обыкновенным... «...».

Читая переводную фантастику, я как в кривом зеркале увидел собственные свои просчёты, убедился на наглядных примерах, чем грозит писателю отказ от изображения характеров, уход в «чистую сюжетику». Фантастика превращается в таком случае в бездумное развлекательство. Я окончательно понял, что в новом романе главное место должен занять человек, а фантастика будет лишь «фоном» для постановки социальных и философских проблем. И тут передо мной встал целый ряд вопросов, в которых надо было самому как следует разобраться, прежде чем садиться писать...«...»

И, конечно же, жизнь людей той эпохи окажется заполненной до краев: они всё время будут увлечены интересной работой, многообразной интеллектуальной и физической деятельностью. Это избавит их от праздности, от постыднейшей необходимости как-нибудь «убить время». Наоборот — им будет чертовски не хватать времени!.. «...» Мысль о контакте между жителями Земли и обитателями других миров — идею «Великого Кольца» — я считаю здесь главной. Это то, что больше всего занимало меня в книге. Вот почему, кстати, я и не стал писать продолжение «Туманности Андромеды», хотя многие читатели просили об этом. Я уже сказал то, ради чего и была написана сама вещь. Конечно, чисто сюжетно её можно было продолжить: рассказать, например, о дальнейшей судьбе космической экспедиции, которая покидает Землю в самом конце романа. Но для меня это было бы уже не так интересно. Я люблю в книге главную мысль, основную, ведущую её идею. Правда, в самой "Туманности Андромеды" непосредственный контакт людей Земли с иными галактиками является ещё как бы задачей будущего, весьма отдалённой целью, к которой стремятся её герои. Но мечта об этом присутствует в романе, создаёт простор для устремлений героев. «...»

Мне эта встреча представлялась интересной не только потому, что позволяла показать ряд любопытных моментов в поведении экипажей космических кораблей в такой знаменательный час. Хотелось дать почувствовать читателю, что встреча в космосе разумных существ с далёких миров — не простая случайность, а своеобразный итог всего их предшествующего пути. Их первый контакт стал возможен, когда обе цивилизации добились колоссальных успехов в развитии науки, техники и — что особенно важно — поднялись на высшую — коммунистическую — ступень общественного развития. Другими словами, встретились не «цивилизованные дикари», которые кладут начало новым вооруженным схваткам в масштабах галактик, а хотя и далеко разбросанные в космосе, но близкие друг другу братья по разуму. «...»

Образ Веды — юного историка — помог мне и как-то естественнее, свободнее провести в романе мысль, тоже отчасти связанную с историей, с прошлым, но которую я считал закономерной для будущего общества, — мысль, что культура его сделается более эмоциональной, чем-то напоминающей культуру эллинов. Из всех предшествующих цивилизаций, на мой взгляд, именно эллины сумели наиболее полно, законченно выразить культ красоты, здорового и прекрасного человеческого тела. Поэтому мне думается, что цивилизация будущего, которая станет, несомненно, ещё более эмоциональной, многое возьмёт и у древней Эллады. Герои «Туманности Андромеды» перенимают оттуда ряд традиций, давая им новое, более широкое толкование. Таковы подвиги Геркулеса, увлекательные состязания юношей в силе, ловкости, отваге; полный веселья, женской грации, красоты Праздник Пламенных Чаш и т. п... «...»

Мысль о воспитании связана со всем обликом человека будущего, которого я пытаюсь показать в «Туманности Андромеды». И в этом — человеческом — плане мой роман полемизирует с некоторыми вещами Уэллса, особенно с его «Машиной времени», где нарисована пессимистическая картина «затухания» и обмельчания человечества. Конечно, с Уэллсом я не только полемизировал, но и учился у него мастерству, искусству фантастики. В частности, его роман «Люди как боги» (который я ценю у него больше других), явился своего рода «отправной точкой» для «Туманности Андромеды». «...»

Когда же я писал «Туманность Андромеды», приходилось, что называется, ставить себя на другие рельсы. Я работал над романом, находясь «в строгой изоляции»: жил один на даче под Москвой, почти ни с кем в это время не встречался и писал изо дня в день, писал не переставая. Единственное, чем я давал себе какую-то «разрядку», своеобразно стимулируя себя, были наблюдения за звёздным небом. Вечерами и по ночам я любил разглядывать звёзды в сильный бинокль, разыскивал на небосклоне Туманность Андромеды, а после снова принимался за работу... Для создания подобного романа мне нужна была не только предварительная подготовка в смысле накопления конкретных сведений, не только строгая продуманность всех «частностей», мелочей, но и какая-то психофизическая настроенность, временное «отключение» от повседневности для чисто технического осуществления замысла.

Так и остался у меня в памяти период работы над «Туманностью Андромеды» как время полного уединения, тишины, время, когда передо мной был только письменный стол и звёздное небо, как бы придвинувшееся, приблизившееся ко мне. «...»

Да, реальность, кажущуюся действительность фантастического создают реалистические детали. Такие детали мне самому кажутся счастливыми находками. Когда долго и сосредоточенно думаешь о необычных вещах, такие штрихи подчас как бы сами собой приходят на ум. Например, я как-то прочёл о том, что в Центральной Индии существует небольшая народность, которая произошла от смеси монголоидных элементов с классическим индийским типом. Одним из результатов такого смешения были большие (типично индийские), но поставленные косо глаза (ведь монгольские глаза характерны своей узостью, что вызвано приспособлением организма к природным условиям — защитой от яркого солнца и пыли). Такая необычная деталь показалась мне и красивой, и оригинальной. Я подумал: а что, если ещё укрупнить, увеличить этот штрих?

Если сделать глаза действительно огромными? Так из этой детали возник облик «фторных» людей в «Сердце Змеи», с которыми встречается в космосе экспедиция «землян». «<..»

Или ещё одна деталь. В той же «Туманности Андромеды» отважный астронавт Эрг Ноор, вспоминая о своём детстве, говорит, что родился во время одного космического путешествия, когда ракета, на которой летели его родители, приближалась к системе двойной звезды. Наиболее яркая картина, оставшаяся в памяти Эрга Ноора от тех дней, — это его «первое... небо — чёрное, с чистыми огоньками немигающих звёзд и двумя солнцами невообразимой красоты — ярко-оранжевым и густо-синим». Такая деталь пришла ко мне как будто непроизвольно. Наблюдая в телескоп одну из двойных звёзд, я потом размышлял над тем, каковы должны быть там условия освещения. Так возник этот штрих. Впрочем, он должен казаться необычным лишь нам, так как взят из области тех понятий, с которыми мы не сталкиваемся в повседневной жизни. Для героев же «Туманности», астролётчиков, путешествующих по другим планетам, подобная деталь не кажется чем-то из ряда вон выходящим. Поэтому и описывать ее надо без особых эмоций, помня о том, что именно так — спокойно, сдержанно — относятся к рассказу Эрга Ноора его друзья...»

Источник: Журнал «Вопросы литературы», 1961, № 4, с. 142—153

Лишь теперь, в 2016 г., я понял, как повезло почти полвека назад, мне, начинающему художнику, только что закончившему курсы мультипликаторов. Из журнала «Техника — молодёжи» (№ 11 за 1970 г.) я узнал, что получил Главную премию на Международном Конкурсе фантастической живописи «Мир завтрашнего дня». Окрылённый этим известием, я решился написать письмо Ивану Антоновичу, книги которого были моими настольными книгами. В них Ефремов давал такие образные и красочные описания далёких миров, людей будущего и братьев по разуму, что оставалось только запечатлеть фантастические видения, появлявшиеся при чтении перед моим внутренним взором. Через очень короткий промежуток времени я получил от Ивана Антоновича ответ.

Москва, 2 января 1971 Многоуважаемый товарищ Тищенко!

К сожалению, я не видел Ваших произведений и ничего не могу сказать, насколько они нравятся мне самому. «Техника — молодёжи» подарила мне несколько картин из конкурсных, но Ваши, очевидно потому что они хорошие, редакция оставила себе.

Вне зависимости от того, понравятся мне Ваши иллюстрации или нет, должен пояснить Вам, что автор не властен над художественнооформительской редакцией, иначе у нас было бы куда меньше в полном смысле слова отвратительных рисунков в научной фантастике.

Я могу, конечно, отказаться наотрез от не понравившегося мне художника, но по большей части дело подводится так, что такой отказ задержит выход книги на целый год, а то и более.

Это я пишу Вам к тому, чтобы Вы не испытали разочарования, если мне понравятся Ваши рисунки, а издательство не закажет Вам иллюстрацию книги. Автор — куда менее могущественен, чем это представляют себе /из самых добрых чувств/ его читатели.

Вероятно, было бы хорошо, если бы вы прислали мне чёрно-белые фотографии нескольких Ваших рисунков, хотя бы перечисленных Вами в письме трёх премированных: Эрга Ноора, жительницу Тукана и фторного человека. Если есть фотокопии ещё других — пришлите тоже, не очень много — ну, пять-шесть. Тогда я буду иметь суждение и смогу разговаривать с редакцией, которая собирается вскоре переиздавать «Туманность» и «Сердце Змеи». Конечно, чёрно-белая фотография — это не цвет, но привычный глаз может оценить творчество для самого первого разговора.

Только что вёл борьбу за рисунки одного художника с Украины, но безрезультатно, хотя он прислал мне эскизы в красках, для «Ойкумены» и, на мой вкус, хорошие.

Спасибо за пожелание здоровья — это мне нужно, так как сердце не поправляется.

С искренним уважением, И.А. Ефремов

Так началась моя переписка с одним из властителей дум нашего поколения. К сожалению, остальные письма Ивана Антоновича у меня не сохранились, слишком, уж, часто мне приходилось переезжать с квартиры на квартиру после переезда из Баку в Москву. Иван Антонович в своих письмах прислал подробные комментарии к моим работам. К примеру, о внешности тех же жителей фторной планеты, с точки зрения биолога. В целом ему мои работы понравились (особенно портреты героинь его произведений), и он обещал, что будет ходатайствовать о публикации своих книг с моими иллюстрациями. Увы, смерть великого писателя и мыслителя прервала нашу переписку. Однако на протяжении последующих десятилетий я продолжал создавать живописные и графические работы по произведениям Ивана Антоновича, надеясь, что они могут способствовать популяризации его книг в среде представителей подрастающих поколений. Я рад, что книги Ивана Антоновича Ефремова продолжают воздействовать на умы и души всё новых и новых читателей. В одной только Москве существует несколько обществ, занимающихся популяризацией его творчества и распространением информации об этом великом мыслителе. Существовали (а может быть, и сейчас ещё существуют?) подобные общества и за рубежом, например в Болгарии. Я уже не говорю о тех деятелях науки, техники и культуры, которые не раз подчёркивали, что добились всего в своей жизни, во многом благодаря книгам Ефремова. Такие космонавты как Владимир Джанибеков, Георгий Гречко и многие другие называют Ивана Ефремова любимым писателем. Невозможно говорить о творчестве Ефремова, не упоминая темы отношения к эротике и физической красоте человека, поднимаемой, практически во всех его крупных произведениях. Молодым людям второго тысячелетия, выросшим в мире вседозволенности и Интернета, сложно представить атмосферу тех лет. С середины сороковых и до начала семидесятых годов прошлого века Ефремовым были написаны повести и романы, в которых немало страниц было посвящено описанию красоты обнажённого женского тела. Начиная с рассказа «Эллинский секрет» и повести «На краю ойкумены» среди главных героев произведений Ефремова обязательно были ваятели и живописцы, работающие над скульптурами, или картинами, запечатлевающим красоту прекрасных обнажённых женщин.

Иван Антонович не раз писал о важности воспитания правильного отношения к сексуальной и вообще эмоционально-чувственной стороне жизни людей. И это — во времена ханжества, во времена, когда «секса у нас не было». Почкованием, что ли народ у нас в то время размножался? А ведь рождаемость в те годы была значительно выше, чем сейчас! Убери из жизни мужчин и женщин всё, что связано с проблемой продолжения рода людского, и жизнь потеряет смысл! Во всяком случае, сейчас, когда размножение людей происходит естественным путём (пока преимущественно, к счастью), а не при помощи ЭКО, клонирования и инкубаторов, о которых не раз писали фантасты.

В заключение приведу слова Ивана Антоновича, сказанные им в напутствие молодёжи:

«Я бы сказал: не бесплодна любая попытка проникнуть в ожидающее нас будущее — с книгой ли в руках, на шумном диспуте, в полном одиночестве под звёздным небом. Но будьте готовы к испытаниям: ваше будущее не представляется мне особенно лёгким... Не грустите, что милая старая романтика непознанной Земли ушла от нас. Вместо неё родилась романтика, требующая гораздо большей подготовки, психологической и физической, романтика проникновения в значительно более глубокие тайны познания. Будьте готовы к испытаниям. Пусть Вам удастся войти в Великое Кольцо Будущего!..»

«Туманность Андромеды». Спиралодиски из галактики Туманность Андромеды

«Туманность Андромеды». Спиральная дорога

Туманность Андромеды». Железная звезда (в инфракрасных лучах)

«Туманность Андромеды». Посадка «Тантры» на планету Железной звезды (в инфракрасных лучах)

«Туманность Андромеды». Эрг Ноор и жительница планеты системы Эпсилон Тукана. Фрагмент страницы из январского номера журнала «Техника — молодёжи» за 1970 г.